В 30-х годах в Кишиневе был лучший сиротский приют Европы
Бессарабцы на фронтах Первой мировой
Осенью 1916 года Бессарабия стала прифронтовой губернией. До того наши земляки воевали и гибли на полях Галиции. Десятки тысяч бессарабцев окопались за рекой Сирет. Их отцы стали добровольцами в армейских обозах. Везли туда провиант и снаряды, а обратно - гробы и раненых. Сотни гимназисток старших классов стали санитарками. А десятки кишиневских гимназий были переданы до окончания войны в распоряжение военных ведомств под штабы и госпитали.
Фронт стабилизировался. Шли позиционные бои. Около городка Мерешешты велись самые жестокие бои.
Там встретились два героя нашего рассказа: священник Алексей Матеевич и молодой офицер Дмитрий Ременко, сын болгарского нотариуса. Отец Алексея в ранге временного полкового священника ободрял солдат на ратный подвиг и отпевал усопших. Фронтовая жизнь сблизила этих двух земляков. Возникла крепкая дружба. Молодой офицер Ременко увлекался теологией, мечтал стать философом. Позже лет десять возглавлял религиозный журнал «Раза», был известным церковным журналистом. До конца своих дней благодарил судьбу, что когда то был близок к поэту Матеевичу.
Однажды, после философских диспутов, отец Алексея спросил молодого офицера: « А почему ты не женат? Между прочим, у меня на примете есть для тебя замечательная партия Александра Скодигор, дочь кишиневского священника, благочинного Ильинского собора. Она сейчас кончает математический факультет в Одессе».
Директрису мадам Скодигор-Ременко принял папа Римский
Вскоре начался баламутный 1917 год. На фронте наступило временное перемирие. Матеевич вернулся домой, где заболел инфлюэнцей и в августе 1917-го умер. А Ременко, оказавшись в Кишиневе, разыскал ту самую Александру и вскоре женился на ней. В 1919 году у них родился сын Георгий, в 1933-м - сын Сергей, который был моим университетским коллегой и закадычным другом.
Судьба супругов Ременко сложилась так. Бывший офицер Дмитрий поступил в Ясский университет, стал журналистом и возглавил журнал «Раза». А у мадам Александры Скодигор-Ременко карьера была совсем фантастической. Она стала директрисой детского интерната, который находился в конце улицы Когэлничану (бывшая Пирогова). Там ныне расположен дворец юстиции. В интернате сочетались учеба, труд, семейная атмосфера и интеллектуальное воспитание.
В то время в Европе было несколько миллионов сирот войны. Организацией приютов занялась Лига наций. Ответственной за это дело была мадам Мария Монтессори. Она приехала в Кишинев в конце 30-х выяснить, как организованы приюты. Убедилась, что мадам Ременко организовала лучший приют Европы. И Ременко тут же пригласили в Рим, где был организован семинар о воспитании детей в интернатах по примеру Кишинева.
Директриса провела встречи с европейскими коллегами, инспектировала интернаты других стран, делилась опытом. Ее пригласил сам папа римский Пий IХ. В Кишиневе, как и во всей Румынии, Александра Ременко сразу стала знаменитостью.
Клан педагогов и священников
Чтобы понять этот карьерный рост, нам придется ввести в наш рассказ еще множество действующих лиц.
Около 1890 года в кишиневский духовный семинарий учились и дружили семинаристы Ницэ из Пересечины и Скодигор из Чичуен. Позже у обоих родилось по восемь детей. Для укрепления дружбы две дочери Ницэ вышли замуж за двух братьев Скодигоров. Одна - мать упомянутой Александры, а другая - за директора реальной гимназии математика Иона Скодигора. В результате образовался огромный клан, состоящий в основном из педагогов и священников.
Отец семейства Ницэ во время учебы в семинарии подружился и с другой будущей знаменитостью – гимназистом Контантином Стере. Этот бунтарь и писатель, путешествуя по маршруту Сороки-Кишинев туда и обратно, всегда делал остановку в семье семинариста Ницэ. После отсидки в Сибири Стере приехал в Яссы. Учился там, а позже стал ректором Ясского университета.
В доме Ницэ останавливался король Фердинанд I
В начале ХХ века Стере убедил отца семейства Ницэ отдать своего сына Сергея в Ясский университет. Там Сергей познакомился с дочерью фрейлины румынской королевы Елизаветы. Женился на ней. После 1918 год его жена Флорика Ницэ основала в Кишиневе женскую педагогическую семинарию, которая одно время носила ее имя и располагалась в помещении нынешнего украинского лицея. А сам Сарджиу Ницэ стал членом Сфатул Цэрий и одно время был министром по делам Бессарабии.
Чтобы понять его вес в обществе, приведу такой факт. Около 1925 года король Фердинанд I посетил наш город, чтобы познакомится с проектом памятника Штефану скульптора Плэмэдялэ. Остановился король в резиденции Сержиу Ницэ – второй дом по улице Сергея Лазо от бульвара Штефана чел Маре. В семье было еще двое директоров гимназий.
Лучший педагог Кишинева повесился после допросов в НКВД
27 июля 1940 года интеллектуалы города собрались у кафедрального собора. Рассуждали – как быть: бежать или остаться. Со слов моих друзей Георгия и Сергея Ременко, а также другого университетского однокурсника, Сергея Радауцана, там были Стефан Добындэ, И. Парно, Александр Оатул, братья Ион и Михаил Скодигор, Дмитрий Ременко, Борис Лазо (брат Сергея Лазо), Василе Ципордей, Иван Радауцан, бывшие градоначальники Кожокару и Алесандр Сибирский, адвокат Сергей Сибирский, бывшие депутаты царской Думы братья Крупенские. И еще пара сотен людей, чьи фамилии мне ничего не говорят.
«А почему я должен покидать свой дом?», - вопросил бывший директор Оатул. «Я был педагогом при царизме, при румынских властях, буду ребят и при советах учить!».
«Вы не знаете, с какими бестиями будете иметь дело, в лучшем случае, пойдете на лесоповал в Сибирь», - сказал священник Василе Ципордей. И тут же направился на вокзал, где сел на поезд и уехал.
Остальные перечисленные лица остались здесь – «выполнять свой долг», как говорили они.
Однако уцелели лишь двое - математик И.Парно и физик Ст.Добындэ. Да еще брат революционера Борис Лазо, которого отпустили осенью в Румынию воссоединяться с семьей.
Советские органы вначале занялись депутатами государственной думы и Сфатул Цэрий. Затем целую неделю улыбались направо и налево. Школьникам раздавали конфеты, цветные карандаши. А 10 июля взялись за дело серьезно. Александр Оатул, который был гордостью интеллектуального Кишинева, был вызван в НКВД, и задали ему только один вопрос: «Почему вы остались? Кто ваши сообщники?» Днем отпускали, а ночью мучили вопросами и побоями.
Бывший директор Оатул не вдержал издевательств и утром 12 июля взял да и повесился.
Полчаса на сборы. Но куда идти?
Сын его побежал с этой печальной новостью к супругам Ременко. А журналист Дмитрий только что получил повестку на очередной допрос. Утром 13 июля 1940 года вернулся домой совсем деморализованным. Пошел к какому-то кузену. Обманув того, что, мол, хочет пойти охотиться на перепелок, выпросил охотничье ружье. Вернулся домой и застрелился. Было это 13 июля. Жена его и Сережа, вернувшись домой, нашли главу семейства в лужи крови.
Вскоре заявилась и советская милиция. Собрались соседи, коллеги и родня. Милиционер дал полчаса на сборы и велел директрисе интерната очистить помещение. Бедная мадам Александра упала в обморок. Сережа, ему было девять лет, сохранил присутствие духа. Собрал одежду, фотографии, документы, поднял маму, и они навсегда покинули тот дом.
Но куда деваться? Пойдем к тете Юле, предложил Сережа. Знакомая оказалась известным врачом-офтальмологом. Юлия Квятковская в молодости она была активной народницей. Ходила в народ, лечила, давала советы. А ее брат был народником, известным во всей России. Его повесили по тому же делу, что и брата Ленина. Теперь, чуете масштаб героев моего рассказа?
Через пару дней на квартиру Квятковской, туда, где ныне находится митпрополия, пришли вездесущие НКВДисты и прогнали всех вон: «Что за сборище врагов народа? Марш отсюда!».
Теперь уже обе бедные женщины скитались в поисках убежища.
Как педагоги спасали кишиневских евреев
Еще одна подробность. Летом 1941-го евреи города оказались в гетто, т.е. в периметре улиц Павловской, Иринопольской, Армянской и железной дороги. Рассудив, что предстоят еще более трудные дни, некоторые матери отдавали своих малолетних детей в крестьянские семьи. Для большей верности этих детей крестили. Наши дамы – Александра Скодигор и Юлия Квятковская, педагог и врач, отбирали еврейских детей, ночью отвозили к отцу мадам Александры Скодигор, там их тайно крестили и по своим каналам отправляли в деревенские бездетные семьи. Однажды Сережа Ременко познакомил меня с таким бывшим евреем, который стал преподавателем в Кагульском медучилище…
Поезд Ревака-Сибирь
А вот еще судьба. Братья Ион и Михаил Скодигор, дядья мадам Ременко, 13 июля 1941 года были пассажирами поезда, следовавшего по маршруту Ревака-Сибирь. Через неделю ужасного голода директор лицея Ион Скодигор умер.
В каждом вагоне набиралось по четыре-шесть трупов. За Челябинском поезд остановился. Все трупы были захоронены в лесополосе. Михаил Скодигор наблюдал эту церемонию из соседнего вагона. Он рассказал обо все в 1957 году, когда вернулся из Сибири. Добился разрешения уехать в Румынию и воссоединиться с остальными членами семьи.
Бывший примар Александр Сибирский все-таки уехал на Запад в 1941-м и в 1944-м. Поменял фамилию на Костинеску, и его следы затерялись. А брат его Сергей Сибирский был арестован сразу, затем отпущен и снова арестован, 22 июля 1941 года и расстрелян в Оргееве. Сын его, математик Константин Сергеевич, женился на Аурике, сестре моей жены Санды, и лишь через 20 лет рассказал нам историю семьи.
После войны
Сергей Ременко пригласил меня к себе домой где-то весной 1951 года. Дом стоял по улице Прункулуй, что за музеем А.С.Пушкина в Кишиневе. После унылых винегретов университетской столовой я познакомился с домашним борщом мадам Александры. В завершение серии встреч Сергей Ременко рассказал кучу историй из жизни кишиневского общества. В том числе о том, что благодаря поэту Алексею Матеевичу состоялось еще одно забавное бракосочетание. Поэт выдал свою кузину Софью за Виктора Ременко, брата журналиста. Эта пара не стала испытывать судьбу и уехала в Румынию вместо Сибири.
Около 1960 года я посетил дом Сергея на улице Прункулуй. Во дворе какая-то дама стирала. Я поздоровался, и она ответили с сильным трансильванским акцентом. Это была кузина Матеевича. Они по паспарту - Матвиевич.
Сергей Ременко был чемпионом республики по стрельбе из пистолета. Да еще известным во всем мире радиолюбителем. Его коллекция радио-открыток исчислялась многими сотнями иллюстрациями со всего мира – Англия, Китай, Мексика. Он имел неосторожность влюбиться в самую красивую девушку города. Та была профессорской дочкой. А теща оказалась совсем вредной. После рождения ребенка сейчас дочь живет где-то в Испании, теща прогнала своего зятя из дома.
Наш общий коллега и друг Сергей Радауцан, став заведующим лабораторией в академии, устроил Сергея у себя. В течение 50 лет Ременко был лучшим универсальным экспериментатором. У него была масса глубоких научных идей. Он раздавал их направо и налево.
Второй брак также распался. Сын от второго брака Дима был моим студентом. Глядишь на него – и чувствуешь аристократическую породу.
Где-то около 1968 года я был деканом электрофизического факультета в политехническом университете. Встретил Сергея и спрашиваю: «Ты что-нибудь окончил? У тебя есть диплом?»
«Да некогда! Это мне не нужно!»,- сказал мой друг. «Пошли к Радауцану!», - приказал я.
А тот был тогда ректором института. Зашли. «Вот, привел нашего шалопая. Будем вместе его пороть, но заставим завершить образование». Радауцан рассвирепел: «Вот что, собери в одну папку все статьи по физике полупроводников, сколоти дипломную работу». Затем он обратился ко мне: «Там накопилось около 10 предметов – разница в учебном плане. Ты декан или кто? Ликвидируй эту разницу как знаешь! Не мне тебя учить!».
Как возникла идея назвать улицу именем Флорики Ницэ
Мой друг Ременко умер в начале октября 2011 года. Его похоронили рядом с супругами Флорикой и Сержиу Ницэ. Сергей Ременко был депутатом горсовета в 1990-95 годах. По его предложению в районе цирка появилась улица Флорики и Сержиу Ницэ. В комитете по переименованию улиц его спросили: «Кто эти люди, откуда ты их знаешь?» Он ответил: «Как мне не знать. Они меня крестили!».
Георгий Ременко был заместителем председателя общества охраны памятников МССР. Председателем был какой-то бонза из ЦК. Естественно, начальник ничего не делал. Вся работа легла на плечи Георгия. Располагалось общество в одной из комнат дома-музея Щусева. А я жил 22 года напротив, в доме №80.
Там собирались все бывшие главные архитекторы города: сосед из дома №78 Валентин Меднек, Валентин Войцеховский, родом из Сорок, друг и коллега – оба мы были деканами в политехническом, Робер Курц, тоже доцент в политехническом. Сергей познакомил меня с Георгием, а тот с архитекторами. Слушать их было одно удовольствие. Обсуждались истории улиц, домов. А главное – вспоминали кишиневских знаменитостей. Жаль, что вся информация потеряна на века. Поэтому и пишу эти строки – чтобы сохранить хоть что-то.
Парадоксы эпохи
А на десерт еще один факт. Если вам кажется, что я извлек из прошлых времен мало знаменитостей, то напомню, что в августе 1940 года на заседании Верховного Совета СССР в присутствии Сталина некая учительница из Оргеева по фамилии Крэчунеску просила принять в состав СССР Молдавскую Республику. Так вот, Георгий Ременко женился на Валентине Крэчунеску, дочери той исторической учительницы…
Правда, получилось совсем парадоксальное сочетание личностей?
А теперь уже совсем парадоксальный случай. В 1938-40 годах я, будучи учеником начальных классов, учился в селе Кришкауцы Сорокского уезда и сидел за одной партой с мальчиком Костикой Фоамете, внуком нашей учительницы.
Он стал знаменитым скульптором монументалистом Румынии, о нем пишут энциклопедии. А наш писатель Юрий Колесник не может найти следов этого бессарабца. Оказалось, что этот Костикэ в 43-44 учебном году сидел за одной партой с Сергеем Ременко в кишиневском лицее имени Б.П.Хаждэу. Может, читатели помогут разыскать след скульптора?
Если вы спросите, зачем нам нужны истории других людей, то ответ мой будет такой. «На рассказах о жизни других людей человечество учится», сказал Кшиштоф Занусси, известный польский кинорежиссер.
Аурел МАРИНЧУК,
доцент политехнического университета